Когда два человека встречаются вечером на свидании, скорее всего, ими движут реальные страсти и потребности. Однако они не осознают, насколько в их действиях и выражении эмоций сильно присутствие общества, которое подсказывает, как в тот или иной момент подобает вести себя женщине или мужчине. Романтический ужин при свечах или шумная дискотека, где сближению тел способствует возбуждающая музыка; долгий процесс завоевания или встреча на одну ночь: разнообразие стратегий, нацеленных на удовлетворение основного инстинкта, демонстрирует, как сложен проект под названием любовь.

Каждая эпоха переживает и организует любовь по-своему. В средневековье идеальный образец интимных отношений изображала куртуазная литература. Она подсказывала, что дорога к сердцу избранницы лежит через обуздание диких эмоций и их контроль посредством правил чести и хорошего тона. Терпеливая верность возлюбленной была связана с верностью сюзерену, а путь к любовному счастью вел через многочисленные испытания лояльности на службе королю и смелости на турнирах и войнах. Литература показывала бессмысленность любви, которая пытается выйти за рамки общественных норм: трогательная история Элоизы и Абеляра в свое время служила предостережением от таких попыток.

В XX веке инфраструктура любви разрослась, а основными источниками подсказок для ищущих реализации своих чувств стали популярная культура и растущая армия экспертов. Набор реквизитов для создания соответствующей атмосферы показывают кино и любовные романы. Рубрики с советами в газетах и журналах терпеливо объясняют, что можно и чего нельзя, представляют разные стратегии для юношей и девушек, мужей и жен, любовников и любовниц. Трансляторы общественных норм — популярная культура и эксперты — сопровождают опирающиеся на чувства отношения с момента их возникновения и до распада. Первый источник воздействует на эмоции, второй апеллирует к «объективному» знанию, которое должно объяснить рамки нормы в «потреблении» чувств, а в случае возникновения проблем, подсказать, где искать терапевта или кого винить в возможном провале проекта.

Чем же стала любовь в XXI веке — в эпоху интернета, постиндустриального капитализма в перепаханном процессами эмансипации и феминизма атомизированном обществе? В XX веке описанную экономистами «великую экономическую трансформацию» сопровождала «великая любовная трансформация», убеждена израильский социолог Ева Иллуз (Eva Illouz), изучающая специфику трансформации интимности. В своей новой чрезвычайно интересной книге Why Love Hurts? («Почему любовь ранит?») исследовательница описывает, как переплетаются и взаимно формируют друг друга современность, капитализм и любовь. В наше время контекстом любви и свободы стал неолиберализм и его базовая идеология свободного рынка и свободного выбора.

Мужчины и женщины превратились в участников «mating market» — рынка отношений, на котором идет охота за выгодными вариантами и на котором выставляются собственные предложения. Участники этого рынка равны лишь на первый взгляд. Мужчины, которые в реальной жизни контролируют важнейшие ресурсы и узлы социальной структуры (от капитала и насилия до власти), получают преимущества и на рынке чувств или, точнее, как пишет Иллуз, — «сексуальном поле».

Это преимущество усиливает происходящая в эпоху индивидуализации психологическая трансформация мужского характера. Ее основной симптом — это «commitment phobia», то есть нежелание брать на себя обязательства. Совершенно естественный процесс в мире, где человека окружают всевозможные риски (потери работы или здоровья, технологических и природных катастроф), с которым ему приходится справляться в одиночку.

В этом заключалась суть неолиберальной революции. Место связей социальной солидарности, которые стабилизировали сопутствующую человеческой жизни неопределенность, занял рынок с предложением индивидуальных решений: страхование жизни и старости, пакеты медицинских услуг, страховок на страховки. Те потребности, которые не мог удовлетворить рынок, удовлетворяла «традиционная семья». Сейчас возврат к «традиционной семье» уже невозможен: радикальным изменениям подверглись способы создания интимных связей, а одновременно рухнула экономическая основа функционирования многодетного, состоящего из нескольких поколений, организма.

Любовь и эмоциональная сфера всегда были основным источником риска и неопределенности: действительно ли человек, с которым мы связываем свою жизнь — это наша «вторая половинка»? Гениальность культуры и мудрость общественных структур заключались в том, чтобы превращать этот источник шаткости в стабильный фундамент общества. Однако если, как заявила главная вдохновительница неолиберализма Маргарет Тэтчер, общества не существует, а есть только отдельные мужчины и женщины, бал начинает править неопределенность, и единственный способ с ней справиться — использовать испытанные техники управления рисками.

Первый принцип гласит, что самый действенный способ минимизировать риск — исключить его источник. Отсюда берется все более распространенное среди мужчин нежелание вступать в прочные связи. Все больше мужчин отвечают на вызов нарастающей неопределенности, выбирая стратегию Питера Пэна: вместо того, чтобы рисковать жизнью с неизвестным человеком, они предпочитают не взрослеть и как можно дольше оставаться под материнской опекой.

Между тем управление рисками подразумевает возможность их просчета и сравнения возможных последствий с гипотетическими выгодами. Как при инвестировании на бирже. Такая ситуация вынуждает женщин выставлять на любовный рынок свои лучшие ресурсы, самый важный из которых — «эротический капитал». Вводя это понятие, Ева Иллуз исходит не только из анализа положения женщин и мужчин, вступающих в конкуренцию за лучшего партнера. Исследовательница приходит к этому определению на основе наблюдений за историческим процессом сексуализации потребления и маркетинга, который заключается в предметном использовании женского тела для стимулирования динамики современного капитализма.

Рынок при посредстве популярной культуры и экспертов подсказывает оптимальные стратегии действий. Для мужчины: минимизируй риски и не бери на себя лишних обязательств. Для женщины: ты свободна, инвестируй в себя, развивай эротический капитал, поскольку на конкурентном рынке (как для получения партнера, так и работы) важен только он. Для них обоих: сексуальность — ключ к успеху не только в постели, но и в борьбе на рынке труда и карьеры. С этим связано увеличение значения тела как сферы инвестиций. Бесконечные косметические и хирургические процедуры служат внешним выражением упоминавшегося «эротического капитала».

Ева Иллуз отмечает, что в результате «великой любовной трансформации» интимные отношения радикально изменили свою природу. Еще в XIX веке люди, вступающие в связь друг с другом, «притирались» на основе сходства характеров. В викторианском обществе характер означал набор внутренних качеств, которые человек приобретал путем интенсивного дисциплинированного труда над собой в русле общественных ожиданий.

В XX веке характер заменили склонности и психологические черты. Их нельзя сформировать, а можно лишь контролировать при помощи различных индивидуальных терапевтических техник. Изменилось также понимание физической привлекательности партнера, в XIX веке сексуальность не играла особенной роли, а сейчас в «конкуренции между субъектами брачного рынка» она имеет решающее значение.

Важным элементом любовной инфраструктуры XXI века, естественно, стал интернет. Это идеальное средство для "сетевых индивидуалистов, которое прекрасно подходит для управления личными отношениями и связанными с ними рисками. Многочисленные сайты знакомств позволяют найти человека на одну ночь, для более длительных отношений или даже для брака. Это не пространство встреч, а система связи спроса с предложением: увлекающийся орнитологией брюнет, рост 180 см, познакомится с блондинкой с конкретными параметрами и интересами. Самые продвинутые американские сервисы создают профили своих клиентов на основе сложных психологических анкет, состоящих из сотен вопросов, а после дают гарантию прочности завязанных таким образом отношений. Сложно найти лучший пример управления рисками и их минимизации на основе научной и технической рациональности.

Под напором сил эволюционирующего капитализма любовь становится одной из форм экономической активности, цель которой, как подсказывают учебники экономики, — максимизация пользы. Но можно ли еще называть это любовью? Ева Иллуз далека от сентиментальной критики современности. Она понимает, что невозможно вернуться ни к средневековой куртуазной любви, ни к чувствам XIX века из мира романов Джейн Остин, потому что невозможно вернуться к свойственным тем эпохам общественно-экономическим структурам.

Это не значит, что критика здесь неуместна. Ставки высоки, ведь речь идет о том, чтобы спасая любовь не потерять завоеванной свободы.

источник: иносми